Она ощущала, что тонет. В темноте, в отчаянии, в страхе и... в воде, что заполнила её лёгкие. Она чувствовала, как в адском пламени горит её гортань, как отчаянно сжимается сердце, пропуская удар за ударом, как сводит судорогой каждую мышцу и парализует тело в этой мгле.
Мозг не успел осознать, понять, как она вообще могла оказаться в водной толще сразу после ухода со сцены. А была ли сцена? Аплодисменты? Душный свет софитов и нервное подрагивание смычка в ладони? Неужели все иллюзия, странная картина в больном, умирающем воображении? Это ли видят перед самым концом?
Боль была бесконечной, как будто оторвали руку или ногу и бросили истекать кровью, мучиться. Сознание никак не хотело возвращаться из небытия, а тьма не рассеивалась. Только глухой голос где-то вдалеке пробивался сквозь гнетущую тишину, словно через толстый слой ваты.
— Мисс?!
Один только голос, за который хотелось схватиться, как за мощный плавник дельфина, и наконец вынырнуть на поверхность. Мишель тянулась на звук, повторившийся снова. Отчаяние и паника лишь подстегивали, не давая проиграть эту схватку с неизвестным.
— Мисс?
Тёплые ладони стали спасательным кругом. Мишель поняла, что снова чувствует, снова ощущает, а это означало только одно — она не мертва.
Её резко тряхнули, силой выдернули из бессознательного состояния, за что она была благодарна. Резко открыв глаза и вдохнув, Мишель ощущает, как горло сдавил спазм. Повернувшись набок, она сильно закашливается, с удивлением обнаруживая отсутствие воды в собственных лёгких. Но ведь она чувствовала, как тонет!
— Вставайте!
Всё тот же голос...
Мишель упирается ладонями в бетонный пол и поворачивает голову, пытаясь разглядеть незнакомца. Зрение фокусируется не сразу в полумраке закулисного пространства. Но оно ей и не нужно: Коул чувствует, что знает этого человека тысячу лет. По телу пробегают мурашки, когда мужчина помогает ей подняться на ноги. Мишель старается удержать равновесие на этих каблуках и от резкой смены положения в пространстве просто впечатывается в незнакомца. Он оказывается так близко, ещё ближе, чем она думала, и это сводит её с ума окончательно. Кажется, что каждая клеточка тела, подобно нано-роботам, идентифицирует мужчину, а затем капитулирует, предавая хозяйку. Мишель может поклясться, что чувствует биение сердца её нового спутника, вновь пытающегося привести Коул в чувство. Он говорит о какой-то опасности, а она лишь ощущает его горячее дыхание где-то в районе собственной шеи... Время словно остановилось. И если бы не сильный хлопок, раздавшийся где-то позади, Мишель так бы не пришла в себя, навсегда приклеившись к телу того, кого даже не могла толком разглядеть.
Как такое вообще возможно.
Коул подчиняется собственным инстинктам, хватая мужчину за руку и срываясь с места. Волна адреналина врезается в самое сердце, переставшее взволнованно трепыхаться от неизведанных чувств. Мозг реагирует на стремительно приближающуюся опасность, а тело, действуя словно на автопилоте, точно знает, что нужно делать, чтобы не попасть в лапы врага. Пришло время рефлексов, очнувшихся от слишком длительной спячки. Времени на размышления и самоанализ просто нет.
— Пригнись! — командует Коул, когда они резко ныряют в подвальное пространство под зрительным залом. Эти проходы, являющиеся редко посещаемыми техническими помещениями — теперь настоящее спасение от того, кто бежит позади. Длинные широкие балки не позволяют выпрямиться в полный рост и мешают быстро бежать, однако Мишель не отпускает ладонь мужчины, уводя его за собой.
— Сюда, быстрее, — едва слышно выдыхает Коул, утягивая своего спутника в узкий коридор чёрного хода. Буквально через несколько мгновений они выскакивают в холодный уличный воздух и гул машин, застрявших в пробке на Кенсингтон роуд. Вечерние огни фонарей и мерцание иллюминации ослепляют после полумрака кулис, но привыкать некогда — тело все ещё пытается бежать и преуспевает в этом, когда Мишель вновь тянет за собой мужчину через загруженное шоссе прямиком в сады, минуя Мемориал принца Альберта. Лишь отбежав на значительное расстояние от концертного зала, Коул наконец останавливается, словно внутри неё переключился тумблер, и отпускает ладонь того, кто так и остался для неё загадкой. Теперь под ярким светом фонарей Мишель может разглядеть мужчину и вновь чувствует страшное волнение. Адреналин перестал насиловать сердце, и теперь оно мучительно сжимается в новом приступе неизвестного чувства.
В голове роятся вопросы, окончательно сбивая с толку. Кто этот человек? Что происходит? Кто бежал за ними? И почему, черт возьми, всё случилось во время такого важного концерта?
Концерт...
Мишель отбрасывает все вопросы и в испуге окруляет глаза. Новая ужасная мысль пронзает её, а с губ срывается еле слышное:
— Скрипка...
Ещё пару минут назад спасаясь бегством от того, что даже не разглядела, с тем, кого даже не знала, Коул не задумалась о своём драгоценном инструменте. Бог знает, что могло произойти с этим шедевром.
— О Господи, сейчас же мой выход, я должна вернуться.