DRACO MALFOY, PB
ДРАКО МАЛФОЙ
05.06.1980, S'98, меценат
ЛОЯЛЬНОСТЬ
Министерство Магии
но есть стойкое ощущение, что скоро потребуется помощь грязнокровки
ИНФОРМАЦИЯ О ПЕРСОНАЖЕ
"Я не вернусь", -
Так говорил когда-то,
И туман глотал мои слова
И превращал их в воду.
[indent] Драко до и после 6 курса в Хогвартсе - разные люди.
Юноша "до" - это удивительно неприятный тип, совмещающий в себе, как ни парадоксально, худшие качества женского характера: он боится физической боли, мстителен, эмоционален, злопамятен. При случае очень не прочь посплетничать, наябедничать, мелко, но зловредно напакостить. Он тщеславен, болезненно самолюбив, но остроумен. Во время открытого противостояния, которое обычно провоцирует сам, очень быстро лишается логических доводов, зато мгновенно и изощренно переходит на личности, а уж в сфере личных оскорблений Драко Малфой бьет безошибочно, точно в больное место, поскольку многое знает - подчас больше, чем положено простому студенту. Многие его поступки продиктованы завистью и ненавистью к Гарри Поттеру, лучше и популярнее которого он так сильно стремился стать.
Юноша "после" - закрывшийся и отталкивающий своей холодностью. Он не делится с компанией своими соображениями, сам себе на уме. Он по-прежнему груб и остр на язык, но теперь это не стремление оскорбить соперника, а, скорее, защититься самому. После известных событий Драко, потративший массу времени на размышления о семье и чести, оказанной ему Темным Лордом, становится заметно рассудительным и начинает жить своим умом. Опасность, нависшая над ним и его семьей, дает Драко хороший урок, раз и навсегда отбивая у него желание паясничать и вести себя по-индюшачьи. Он переосмысливает многие вещи, у него кардинально меняются приоритеты. Он учится быть решительным, брать ситуацию в свои руки. Будучи по-прежнему аристократично воспитанным и придерживаясь взглядов своей семьи, Драко вдруг иначе смотрит на некогда обожаемого и почитаемого всей семьей Лорда.
Тем не менее Драко труслив, очень склонен к панике и депрессии. По-прежнему подвержен зависти, ревности и обиде, но теперь эти чувства он испытывает по-настоящему сильно. У него душа ребенка, капризного, завистливого и в чём-то жестокого, но очень ранимого и зачастую неуверенного в себе. Драко не герой, хоть и всегда пытался им стать. Он завидовал Поттеру, который, будучи по мнению Драко ничем не примечательным, из любой ситуации выходил победителем, в то время как Малфою оставалась убогая роль неудачника. Драко ищет себя, пытается понять кто он такой и на чьей он стороне. Пытается переосмыслить своё отношение к окружающему миру. К прежним врагам и новым друзьям.
Сочетая в себе наихудшие качества, тем не менее, Драко Малфой так и не стал злодеем по-настоящему.
Я всё отдам
За продолжение пути,
Оставлю позади
Свою беспечную свободу.
[indent] Девяносто восьмой. Мир стремительно меняется, и Малфоям, какими они были прежде, в нем нет места, однако, кое-что в истории рода подтверждает их невероятную способность адаптироваться к любой сложившейся ситуации и диктующей правила власти.
Только чудом Драко избегает тюрьмы, непросто ему дается и избавление от метки. Люциус попадает за решетку, а дело семьи Малфоев - на стол множественных судебных присяжных-заседателей. Драко чувствует одновременно облегчение и отвращение, когда Поттер вступается за него. Подавленно молчит и пренебрегает словами благодарности, которые вместо него произносит Нарцисса. "Тебе стоило бы многое изменить в себе, Драко", - говорит мама, с сожалением глядя в глаза сына, - "я прошу тебя сделать это ради меня." И он делает.
[indent] Дружбы с Поттером, однако, так и не случилось. Вплоть до миллениума семья Малфоев ведет себя тихо, ожидая освобождения главы семейства, занимаясь пришедшим в упадок Малфой-Мэнором, а также многочисленными благотворительными акциями. Например, мать все ещё состоит в совете попечителей Хогвартса и регулярно отчисляет туда круглую сумму. Сам Драко занимается научной деятельностью вперемешку с пожертвованиями в адрес Святого Мунго ряда зелий, которые варит сам. Он много изучает Философский Камень, пополняет библиотеку Замка, несколько раз отправляется в кругосветки ради исследований. Несколько раз с ним отправляются и его друзья.
[indent] Новость о гибели Вуда в мае Драко узнает из утреннего Пророка. Он не завтракает, а сразу отправляется к другу, чтобы обсудить произошедшее, что, как ему кажется, может повлечь за собой необратимые последствия. Его связи с Мунго позволяют разузнать кое-что о методиках лечения расстройства, случаи которого были и с другими волшебниками, менее известными, чем Вуд, но никто не находил это чем-то опасным.
[indent] Малфои с ужасом наблюдают за тем, как рушится их мир. Уже в начале августа Нарцисса приходит к сыну с письмом в руках, в её глазах читается радость вперемешку со страхом. Она говорит, что у них есть возможность спасти отца и... себя в каком-то смысле. И выбора у них совсем немного, кроме как дать согласие на то, о чем говорится в письме.
Драко против. Он ссорится с матерью, крушит свою комнату, психует, но в конечном счете понимает, что выход у них с матерью действительно только один. Ему совсем не хочется становиться безвольным рабом ситуации, подчиняться чьей-то воле, как он делал всю свою жизнь, когда он только-только начал разбираться в себе и в чем-то ещё более важном. И он решается на отчаянный план. Чтобы потом вспомнить всё.
И до войны
Мне не добраться никогда.
Моя безумная звезда
Ведёт меня по кругу.
[indent] За два года усиленной терапии цвет лица Драко Малфоя приобретает приятный вид, пусть он все ещё наследственно бледен. Пресса всегда просит его улыбнуться на камеру, мать приносит ему газетные вырезки, где сообщают о том, что у него восхитительная улыбка. Ему приятно внимание прессы, люди доброжелательны к нему, на квиддиче у семьи Малфоев снова самые хорошие места. Да, отец с ними уже почти как два года, и он, пожалуй, стал лучшей версией себя. Они с матерью выглядят очень счастливыми, и Драко испытывает даже слишком приятную легкость от того, насколько он счастлив тому, что послушал мать и поучаствовал в этой программе. Даже вспоминать не хочется то, каким он был до Модификации памяти. Чего только стоят эти вечера, которые он с друзьями проводит за приятной беседой и бокальчиком хорошего огневиски!
[indent] Зелье Трансреальности теперь соседствует с настольной книгой - всегда под рукой. Именно оно помогает Драко отвлечься, когда на его глазах Поттер падает с метлы прямо во время матча - спустя год после начала Терапии Малфоя. Голову резко пронзает стремительная боль, точно бы кто-то использовал режущее заклинание. Ему что-то мерещится, какие-то воспоминания, которые будто бы и не принадлежат ему самому - и в них Поттер, только совсем молодой и тоже со снитчем, на метле. Малфой быстро приходит в себя, но увиденное становится первым зерном, которое обязательно прорастет и однажды даст свои плоды.
[indent] На похоронах Поттера он чувствует себя странно. После Программы они неплохо общались, больше всего, конечно, на общественных мероприятиях, но все же проводить знаменитого мальчика собирается куда больше народу, чем обычно видел Малфой. И больше всех ему запоминается Грейнджер, которая спустя год становится Оппозиционером №1 и чью деятельность сейчас он публично критикует. Возвращаясь домой, он находит письмо, подписанное его же подчерком, притом в книге, которую последние несколько лет не трогал, и до этого момента был уверен, что никогда не проявлял к ней интерес. Драко не понимает ни слова, и вернется к нему лишь спустя ещё год, когда узнает о побеге Сириуса Блэка.
[indent] С тех пор в душе Драко поселяется тень сомнения. Он вполне счастлив тем, как сейчас складывается его жизнь, он счастлив видеть родителей живыми и здоровыми, ему нравится помогать в Мунго и жертвовать суммы, даже давать интервью, но...
Что-то здесь не так.
Не так.
Не потерять бы в серебре
Её одну...
Заветную.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
• палочка: боярышник, 10", шерсть единорога, упругая (возвращена Поттером после битвы за Хогвартс);
• патронуса никогда не имел (о каких светлых воспоминаниях идет речь?..), но после модификации памяти может неожиданно появиться;
• обезоружил Дамблдора на Астрономической башне в конце 6-го курса, после чего стал обладателем Бузинной палочки, сам того не подозревая;
• невообразимый сладкоежка: мама часто присылала сыну посылки с конфетами и вкусностями;
• болезненно бледен;
• на третьем курсе испугался дементоров в поезде и спрятался в купе близнецов Уизли;
• с пятого курса был старостой факультета, с седьмого - школы;
• носит перстень на правой руке, на безымянном пальце, с изображением змеи;
ПЛАНЫ НА ИГРУ
Вернуть себе себя и разобрать свой корявый почерк. А после начать двойную игру против раздражающе счастливых волшебников.
17 января 1998 года, воскресенье.
[indent] Целую неделю меня мучают смешанные чувства терзающейся совести, ярости и обиды. Обхватив голову руками, я пытаюсь хотя бы мысленно оценить масштаб катастрофы. И понять, что должен сделать. Знает ли писательница о том, что я потерял её блокнот? Причем так глупо - просто выронив его. В тот день, глубокой ночью, я вернулся в кабинет и пытался найти книжку. Нигде, нигде её не было. Я был рассержен на себя и роптал на судьбу. И в чьих руках теперь эта книга? Что случится, когда его почерк узнают? Тогда чтение вслух покажется сладким эликсиром. Отчего-то я был уверен, что совсем скоро ко мне заявится кто-то из преподавателей или ушлых студентов, чтобы потребовать... чего? Денег, например. Может быть помощи или услуги - кто знает до куда может довести фантазия шантажиста. В голове пробежали самые разные варианты, отчего я невольно поморщился. Тем не менее, я сам был виноват.
Через три дня я перестал искать книжку. Это было контрпродуктивно, ко всему прочему могло ещё меня и выдать. Я был хмурее тучи и искал, на ком бы выместить злость. Все было не то, все было не так. Даже стало хуже, чем было до этого проклятого дневника. Может быть то, что я потерял его даже лучше. Если допустить ещё и то, что незнакомка не с Гриффиндора и не со Слизерина, да ещё и младше курсом - то все просто отлично. Пусть она думает, что я просто перестал ей писать. Всяко это будет лучше, узнай она, что её слова читали на публику.
Через четыре дня приключилась история в кабинете Алекто Кэрроу. Грязнокровка Грейнджер, туповатый Лонгботтом и я. Нос всё ещё саднил, несмотря на то, что был в идеальном состоянии. Проклятье, проклятье, проклятье, как же все вокруг меня раздражало, бесило, злило, угнетало. Мне казалось, будто моя злость копится внутри меня в маленькой коробочке, но выпустить её я не могу. Не получается найти ключа. И вот эта коробочка уже трещит по швам, скрепит и дрожит... а я по-прежнему бессилен.
Через пять дней я... поцеловал грязнокровку. Внутри все сводило только от того, что я это вспоминаю. Я чувствовал себя псом на собственном поводке. Я вынужден был тогда спасти эту жалкую выскочку. Я должен был оставить её в долгу, чтобы потом выдвинуть свои требования. Невыносимо было думать о том, что весь круг замыкается на Грейнджер. Я, мать, отец, Волдеморт, Пожиратели Смерти, Орден Феникса, студенты Хогвартса, гриффиндорцы, Грейнджер. От неё зависело всё. Исход войны, исход моей судьбы. И я вынужден был просить. Более того, я вынужден был просить врага. Это испепеляло мне душу, выжигало мою гордость, разъедало меня изнутри серной кислотой. Меня трясло от того, что я должен был сделать.
[indent] Но потом всё почему-то проходило. Вдох, выдох, мне становится все равно. Я закрываю глаза и чувствую на плече легкое прикосновение матери. Она тревожно сжимает моё плечо, точно боясь нарушить мою задумчивость. Мать верит в меня, мать любит меня, я не могу подвести её. Я не могу предать своего отца, я всё, что осталось у них. Всё, на что они надеются. Они не говорят, но я знаю, я вижу это. Либо я, либо никто.
Удивительно, как вселенная схлопнулась на этой заносчивой девчонке. И почему Поттер и Уизли оставили её здесь, они ведь понимали, что ей грозит здесь? Они ведь не настолько одноклеточны, мне хочется верить. И всё-таки мне было жаль её, хотя я бы об этом никому не сказал: когда увидишь канву жизни, изнаночную её сторону, начинаешь думать иначе. Забавно, кстати, было ощущать себя на стороне белых. Будучи честным перед собой, я должен был признать, что теперь действую иначе, по-гриффиндорски. Да, объективно это было так, но ни одна живая душа в стенах замка не должна была подумать так же. Упаси её Мерлин от этого. Вообще все это попахивало тем, что я становлюсь Поттером. Смех разбирает, но не подобно ли этому проклятому выродку я намереваюсь спасать мир? Ну или хотя бы трех человек из него.
Через шесть дней снова наступило воскресенье. Я лежал в своей комнате на кроватил и крутил меж пальцев сталистое перышко. В его небольшой гладкой поверхности отражались мои бесцветные глаза, мне они казались бесцветными. Мама всегда говорила мне, что они голубые, а я ей не верил. В комнату постучали. Спрятав кулон в ладони, я сдвинул брови. Приподнявшись на локтях я недоумевающе воззрился на дверь, точно видел её в первый раз. Стук повторился. Видимо, это было что-то серьезное, если кто-то хочет видеть меня в мой законный выходной день. Надев черную шелковую рубашку от пижамного комплекта, в котором я обычно спал, я застегнул несколько верхних пуговиц и босиком проследовал к двери, чтобы её открыть. На пороге стояла МакГонагл. От такой фигуры в гостиной Слизерина я даже покачнулся.
— Мистер Малфой, - она нахмурилась, явно не ожидая меня увидеть в спальном одеянии. А что такого? Сегодня я решил провести полдня в своей постели - имею право. — Как Старосты школы необходимо ваше присутствие, в кабинете Профессора Слизнорта ночью произошел инцидент с участием кого-то из студентов. - Она ещё раз окинула меня взглядом, впрочем, уже более-менее безразличным, и пошла прочь. Я уткнулся лбом в косяк и закрыл глаза. Ешьте вас вех корнуэльские пикси - прощай спокойное и ленивое воскресенье.
Через пятнадцать минут я был в подземелье. На мне был чёрный костюм и небрежно застегнутая черная рубашка. Волосы были не уложены как привычно, а слегка топорщились со стороны челки. Весь вид в целом у меня был достаточно помятый, чтобы все присутствующие поняли, что я не рад выползти из своей норы. В помещении уже была Грейнджер, Слизнорт и двое старост Когтеврана и Хаффлпафа. Снейпа не было. Встретившись взглядом с грязнокровкой, я в один момент вспомнил все подробности вчерашнего вечера. И веревки, и разнесенную в кусочки часть колонны, и какой-то глупый пергамент, который девчонка таскала с собой. Кажется я всё-таки позволил ей вчера унести ингредиенты... Крах Рима, и что мне теперь делать?
— Господа студенты, я считаю, что это крайне неприемлемо, - МакГонагл раздосадованно указала рукой на кабинет. Ну да - на полу куда больше разбитого стекла, чем я предполагал ночь, стол и стул сдвинуты со своих мест - кажется, там восседала Грейнджер, терроризируя меня, про кладовую лучше даже и не говорить ничего. С каменным лицом смотрю на Грейнджер и вдруг не сдерживаю кривоватой ухмылки. Ладно я, никто бы не удивился, узнай, что я приложил к этому руку, но вот Грейнджер, святые угодники, тихоня Грейнджер! Это, пожалуй, даже забавно.
— Мистер Малфой, как Старосту Школы я прошу Вас разобраться с этим... с этим, - МакГонагл явно хочет добавить "безобразием", но почему-то не решается. Слишком у неё удрученный вид, раньше я её никогда такой не видел. Когда Дамблдор ещё был жив, я имею в виду. Слагхорн, впрочем, тоже явно раздосадован: ещё бы, его кабинет в последний месяц стал чем-то вроде места для тусовок всякой студенческой нечисти.
— Я понял Вас, - коротко отвечаю я после продолжительного молчания в этой семинарии старост. Декана Гриффиндора радует то, что я способен говорить.
— Спасибо, мистер Малфой. Полагаю, старосты факультетов окажут Вам содействие в поимке хулигана. - Слагхорн и МакГонагл уходят. И только тут я задумываюсь над тем, почему, собственно, в этом сборище отъявленных добродетелей появился я? Я не сразу улавливаю в голосе МакГонагл нотки надежды. Она думает, что я "свой", ведь Кэрроу и Снейпа сюда не позвали. Занятно, то есть вся эта шумиха не должна как бы дойти до ненужных ушей. И это зависит ровным счетом от меня.
Я не тороплюсь уходить, даже не провожаю глазами уходящих старост. В голове откуда-то берется мысль о том, чтобы проверить обычную дислокацию блокнота. Я направляюсь к книжной полке, но вдруг понимаю, что староста Гриффиндора ещё не ушла из кабинет. Я оборачиваюсь и снова встречаюсь взглядом с Грейнджер.
— Я думаю, излишне говорить о том, что школьному вандалу стоит задумать о шаткости своего положения. И, например, уборке кабинета.
Отредактировано Draco Malfoy (2022-03-06 20:27:13)
