ЛОЯЛЬНОСТЬ

В первую очередь предана свой семье и своей крови. Во вторую - публично всегда поддерживает текущую власть, то есть Министерство. Что касается реальных суждений и тем более действия - см. п.1.


ИНФОРМАЦИЯ О ПЕРСОНАЖЕ

В родовом гнезде семьи Блэк празднуют рождение третьего ребенка Сигнуса и Друэллы. "Снова девочка", "Жаль, что не наследник" - мысли, которые крутятся в голове каждого из гостей, мысли, которые делают улыбку Сигнуса вымученной.   

chapter one

— Все мы родом из детства.
Мне повезло родиться в благороднейшем и древнейшем семействе. По крайне мере, матушка не уставала об этом напоминать. Раз я Блэк, то должна соответствовать. Весьма безжалостно взваливать такую ответственность на шестилетнего ребенка, однако мама и вся семья с завидной решимостью стремились воспитать младшую дочь по всем правилам и традициям. Я часто засыпала под монотонный голос матери, зачитывающей в очередной раз "Природная знать. Родословная волшебников". К восьми годам я уже могла цитировать эту книгу. Улыбалась, чувствуя мамино одобрение, и не раз засыпала в кольце ее теплых рук. Отца я толком и не знала, мне был всего год, когда он заболел. Много времени проводил  в зашторенной комнате, в которой всегда пахло какими-то травяными настоями. Был молчалив, по крайне мере со мной. Мне сложно было воспринимать его как образующую фигуру в своей жизни, ими всегда были женщины семьи. В отличии от сестер, которая могли долго сидеть у его постели, для меня он был чужим, и я не притворялась, что переживаю о его выздоровлении, разве что делая вид, непонимающе обнимая старшую сестру. 
За ужином бывало наблюдала за тем, как Беллатрикс аккуратно вытирает уголки губ, а потом деловито повторяла ее изящные движения. Следила за тем, какие именно цветы срывает Андромеда, чтобы поставить их в комнате, а затем тихонько срывала такие же. В раннем детстве старшие сестры были для меня в некотором роде примером. Хотелось быть на них похожей, в особенности на Меду. Стоя у зеркала, я чернилами красила свои светлые волосы, мне думалось, что стану больше похожа на сестер. Но вместо восхищения получила строгий взгляд матери, вернувшей моим волосам прежний цвет, и целую лекцию на тему "безрассудное поведение, не подобающее ее дочери".
Если подумать, то в детстве я отчаянно стремилась ухватиться за руки сестер, они были ближе друг к другу, чем ко мне. Мне так казалось. Завидовала этой близости и одновременно сторонилась ее. Годам к восьми я почти осознанно тянула на себя внимание мамы и многочисленных родственников. Уже умела очаровательно улыбаться и делиться с взрослыми своими маленькими достижениями в ожидании похвалы. Знала, когда и как попросить деда о новом домике для куклы и как подольститься к матери, чтобы поехать в гости к бабушке Ирме. Детские манипуляции были столь очевидны, что вызывали улыбку у старших и тем самым позволяли младшенькой очень многое.
Сестры одна за другой собирали чемоданы, обнимали меня, маму и отправлялись в Хогвартс. Первое время меня накрывало чувство одиночества, я больше не могла пробраться поздним вечером в комнату Андромеды, чтобы та почитала сказку. Было бесполезно бежать со всех ног в столовую, чтобы занять место рядом с Беллой. Однако, матушка не теряла времени даром и добавила ещё пару часов к моим занятиям. Тогда я искренне считала, что танцы придуманы для того, чтобы мучить женщин. Сказав об этом маме, с удивлением заметила, что та улыбается. Встречи со сверстниками под чутким надзором почтенных дам тоже стали неотъемлемой частью моего беззаботного детства. К десяти годам я часто виделась с тетушкой Вэл и если Сириус меня откровенно выводил из себя - приковывая к себя взгляды, предназначенные мне, то Регулус был точь-в-точь маленькая копия меня самой. Он так же любил слушать истории и не срывался крушить все вокруг. Пусть разговаривал он еще с трудом, но с ним я не чувствовала себя одной.

chapter two

—Миллионы лет у цветов растут шипы.
И миллионы лет барашки всё-таки едят цветы.

Когда мне на голову надели Распределяющую Шляпу я отчаянно желала последовать семейной традиции. Все Блэки учились на Слизерине. Я не хотела быть ни на каком другом факультете, ведь это снова бы дало почву для мыслей, что я неправильная Блэк. Мало того, что не мальчик - последняя надежда семьи, так и еще внешне с каждым годом все больше походила на Розье, старшее поколение не раз в шутку путало меня с моим кузеном Эваном. Я не любила это сравнение, ненавидела эти застарелые шутки, которые вовсе не были веселыми. Не для меня. Несколько напряженных секунд, сжатые кулачки и отчаянные мольбы стать частью изумрудного факультета. Липкий холодный страх просачивался в душу, слушая предложение Шляпы выбрать Рейвенкло, но все же учла мое искреннее желание и громко выкрикнула: "Слизерин!". Никто и никогда не узнает, что я была в одном шаге от того, чтобы попасть не_в_слизерин.
Довольные улыбки сестер приободрили, я села рядом с ними, точно зная, что теперь все будет иначе. Мама и тетя Вальбурга прислали письма с поздравлениями на следующее утро и настоятельно посоветовали выбрать правильных друзей, чтобы не разочаровать семью. Мне не нужно было объяснять, что значит "правильные".   
Я знаю, что большинство сокурсников с других факультетов считали меня гордячкой и снобом. Я могла себе позволить очень многое, благодаря своей семье. Наставления матушки всегда были где-то рядом, в каждом ее письме. Цепкий взгляд Беллатрикс, улавливающий тень каждой моей трагедии. Теплые объятия Андромеды, которая готова выслушать все мои мечты и страхи. Я ловка лавирую среди натянутых улыбок так называемых друзей, уверяющих, что с челкой мне намного лучше. Кузен Сириус, напротив, не церемонился и его наспех брошенное: "кузина, с этой челкой ты выглядишь как мопс" — намного интереснее приторной лести и заискиваний. Даже забавно. Я училась видеть разницу между искренностью и расчетливостью, между эмоциональным порывом и просчитанным ходом некоторых своих не столь искушённых сокурсников. Тех, кто выставляет свои сокровенные эмоции на всеобщее обозрение я считала недалекими, пусть иногда и завидовала их глупой беззаботности. Меня учили иному. Покажи свою слабость и она станет оружием в чужих руках. Я научилась прятать свои слабости. Расскажи о своих секретах, и когда-нибудь о них узнают все. Я научилась держать свои тайны при себе, коллекционируя чужие. Зависть, алчность, хитрость - эти черты приписывают слизеринцам, их часто считают предвестником подлости, но разве показная искренность не ранит больнее неприкрытой неприязни? Представители изумрудного факультета, к коим относилась и я, по крайне мере были мне понятны. В Слизерине я ощущала себя как рыба в воде. Глупая Шляпа.
Хогвартс стал для меня местом, с которым связаны одни из лучших воспоминаний. Там я ощущала себя значимой, почувствовала себя цельной и в собственных мыслях и поступках вышла из тени сестер. Больше я не старалась во всем им подражать. Учиться мне в целом нравилось, особенно если предмет удавался. Любила получать похвалы от преподавателей и ради этого чувства трепетно и методично собирала материалы для эссе. Каждое эссе - творчество. Каждая строка индивидуальна. Я могла до поздней ночи делать небольшие зарисовки с растениями или иллюстрации очередного восстания гоблинов, чтобы выгодно выделить свою работу среди остальных. Я не терпела полутонов, моя работа должна была быть идеальной. А если она таковой не оказывалась, то злилась и негодовала. Это неуемное стремление быть лучшей, выделяться в тени более талантливых учеников, не покидало меня никогда. Но в то время я уже могла быть сама по себе, выстраивая своё собственное окружение.
Нельзя просто так спокойно проучиться в Хогвартсе, не оставив о себе и воспоминания, если ты Блэк. Особенно, если ты Блэк. Мне казалось, что больше всех наследил Сириус, но кто знает, какие рекорды ставили наши предки и о чем умалчивают семейные хроники. Я же успешно входила в роль серого кардинала, ради прихоти или выгоды сталкивая старых приятелей нос к носу или заставляя сомневаться других в правильности собственного мнения. Не трудно понять тонкости этих манипуляций, если ты осознала, что сама являешься их объектом - матушка всегда умела повернуть мой взгляд в нужную сторону; да и желание двигать незначительные фигурки на шахматной доске и гадать «что же будет» становилось почти неутолимо.

chapter three

—У каждого человека свои звезды.
Одним они указывают путь.
Для других это просто огоньки.

Мне было шестнадцать, когда над всей семьей нависла грозовая туча, и я, вздернув подбородок и выбрав свою раненную гордость, отдавшись обиде наблюдала, как выжигают Её потрет с фамильного древа Блэков. Проводя дрожащей рукой по обугленным краям гобелена, где-то очень в глубине души все еще верила в Нее, еще прислушивалась к звукам родного дома в надежде распознать желанный голос. Но тщетно. Я потеряла сестру тем осенним днем. Неожиданно и, казалось, безвозвратно.
В доме шли неспешные приготовления к помолвке Андромеды. На каникулах я была слишком занята своими цветочными композициями, чтобы заметить что-то неладное, и не слишком любопытна для того, чтобы расспросить о том, что беспокоит будущую невесту. Но Меда собрала вещи и ушла молча прямо накануне своей свадьбы, не сказав ни единого слова. Родственники все списывали на нервы и искали дочь по всему магическому Лондону, но безуспешно.
Прощальное письмо Андромеды я получила спустя несколько дней. Среди шумного Большого зала, среди счастливых улыбок и разговоров о будущем я чувствовала себя как никогда лишней. Она писала, что любит меня. Я не верила. Тех, кого любят, не бросают. Им доверяют. Никогда она по-настоящему не была со мной честна, поэтому так трусливо сообщила о своем уходе. Ненавижу ее. Ненавижу за то, что пренебрегла мной. Ненавижу за то, что не подумала о том, какого мне будет читать это письмо за завтраком в Большом зале, где ни от кого не скрыться. Вскоре из дома пришло лаконичное сухое письмо с одной лишь строчкой, выведенной аккуратным почерком тети Вэл: "Твоя сестра уже опозорила семью. Приезжай домой немедленно, с директором я договорилась."
По приезду я все же предприняла попытку встретиться с сестрой, скрыв свои намерения от всех. Вопреки ожиданиям, найти Меду оказалась делом несложным: одно письмо и я уже спешу на встречу с ней. Помню, что, едва увидев ее, меня поразили ее спокойствие и твердый взгляд. Я просила ее вернуться, уговаривала, давила на совесть и пыталась взрастить в ней чувство вины, верила, что смогу повлиять на нее - как глупо. Каждый ее отказ - пощечина для меня. Через полчаса я разочарованно уйду, не попрощавшись, не подозревая, что в следующий раз мы встретимся только спустя много лет.
В ближайшем воскресном выпуске Пророка я с изумлением смотрела на улыбающееся лицо Андромеды в свадебном наряде под руку с тем самым Тонксом, который все время вокруг нее увивался. Дочь семейства Блэк связала свою судьбу с магглорожденным волшебником. Меда прекрасно знала о последствиях. Прекрасно знала, что все связи с семьей буду разорваны. Все связи и со мной тоже.
Вернувшись в Хогвартс, я столкнулась с шепотками и пересудами о "позоре Блэков" прямо в гостиной Слизерина. Представители других факультетов не особо интересовались этой темой и быстро затухли, но не те змеи (как иронично), что я пригрела у себя на груди. Я злилась на Андромеду, но не могла позволить другим валять ее имя в грязи. Стоит ли говорить, что особо рьяных сплетников в тот год постигло немало злоключений - отравления, сглазы, прилюдные унижения. Профессор Слизнорт удивлялся симптомам отравления пострадавших учеников - симптомы указывали на аллергию или кожные заболевания, но до конца вылечить странные черные пятна на коже целителю в Больничном крыле так и не удалось. Я выражала искреннее участие в судьбе несчастных, когда эта тема всплывала в Клубе Слизней, и злорадно усмехалась, когда оставалась одна. Эта ничтожная месть заняла меня надолго, отвлекала от болезненных воспоминаний; я растворяла в ней свою боль.

chapter four

—Довольно только передвинуть стул на несколько шагов.
И ты снова и снова смотришь на закатное небо,
стоит только захотеть...
На последнем курсе родственники, в частности дедушка Арктурус, объявили о том, что нашли подходящего для меня жениха. Имя Люциуса Малфоя не стало такой уж неожиданностью. Об этом слизеринце я знала немногое, больше по смазанному общему впечатлению, но предполагала, что с его характером придется бороться. Я бы предпочла видеть своим мужем человека, которым могла бы управлять по своему разумению и который был бы мной очарован чуть более, чем полностью, а Малфой скорее из той породы мужчин, которые подминают под себя все свое окружение. Уж становится безликим придатком украшенного поместья совершенно точно не входило в мои планы. Моя мать при всех традиционных условностях и порой глупых и устаревших ограничениям британского высшего света умела занимать свое собственное место, на вызвав при этом осуждения. К этому стремилась и я. Да и сама мысль о замужестве казалось тесной. Еще бы года три, может быть четыре. Но заикнуться об этом так открыто после побега Андромеды я даже не смела. В ту ночь мне снились картины далекого будущего, в котором Люциус так и не смог запомнить, что я ненавижу сладкое. На помолвке Малфой улыбался мне дежурной улыбкой, я отвечала тем же в купе с изрядной долей неловкости. Неужели маму так же замуж выдавали? Она тоже так же стояла в центре с малознакомым человеком и принимала поздравления, будто выиграла какой-то неизвестный приз? Уже в середине вечера я выискивала ее в толпе, чтобы расспросить об этом. Весь оставшийся год почти не видела своего жениха, я в Хогвартсе, он где-то там, делал что-то, жил как-то. Люциус Малфой и нависший над ним знак вопроса нервировали меня долгое время. Мне не с кем было поговорить об этом, кроме Ирэн, но там и сама знала не больше меня. Сокурсницам я не доверяла столь личные подробности своих размышлений, идея первой написать письмо самому объекту своих вопросом мне показалось навязчивой, а писать матери с просьбой рассказать о Люциусе Малфое - еще более глупой. Так что спустя пару недель нервозности я решила оставить все как есть, заняться учебой и присмотром за младшим кузеном, который, как и следовало, поступил на Слизерин.
Сдав все экзамены на оценки не вполне меня устраивающие, но довольно неплохие, я вернулась домой. Разрыв между мной и Беллой то сокращался, то увеличивался. Но ее время и внимание мне уже не принадлежали, она была поглощена своей новой семьей и горела идеями, к которым я относилась ровно. Мне даже казалось, что она утратила свое место в семье Блэк, возможно, тогда мне этого хотелось. У нее было все меньше времени на встречи со мной и матерью, все более отстраненными были наши письма. Что-то стояло между нами.
После выпуска я сразу стала помогала тете Каллидоре в организации благотворительных вечеров и аукционов, пока еще косвенно участвовала в проведении магических конференций и съездов. Эта деятельность захватила меня. Иногда вечером я падала на кровать, не успевая вынуть все шпильки из прически и чувствовала, как по телу разливается приятная усталость. Через год я упросила дедушку Арктуруса, который всегда имел слабость к качественно правильному деловому подходу, выкупить для меня небольшое помещение рядом с банком Гринготтс, обещав, что вложение окупится уже спустя три года. Я собиралась продолжить свою деятельность, только уже не под руководством тети. Организация статусных мероприятий, где украшение зала всегда будут подобраны со вкусом, порядок блюд не будет нарушен, а программа будет насыщенной. Я долго искала нужных сотрудников и грамотного помощника. Два с половиной года усердной работы мне понадобилось (организовывая сначала небольшие званые обеды, затем благотворительные аукционы), чтобы получить предложение о сотрудничестве с Департаментом международного магического сотрудничества в рамках международных мероприятий. Это было светом во тьме разгорающейся гражданской войны, которую я упрямо не пускала в свой мир.

chapter five

— Короли ничем не владеют. Они только царствуют.

Я все же переступаю порог Малфой-мэнора, держась за руку Люциуса уже в статусе его жены. Мой новый дом очень отличался от того, в котором я родилась и к которому привыкла. С этого момента в историях обычно и начинается лживое "они жили долго и счастливо". Только ни в одной истории никто не предупреждает, что первые годы брака легкими не бывают. Особенно, если у каждого были свои представления о совместной жизни. Особенно, если у каждого в голове был расплывчатый образ совсем другого спутника жизни. У Люциуса - жены довольно покладистой, у меня - мужа не столь властного.
Спустя примерно год после нашей с Люциусом свадьбы некоторые дамы в свете сошли с ума. Особенно те, у кого недавно родились дети или внуки. Вопрос отсутствия в моем чреве наследника, казалось, волновал их всех. Едкий шепоток за спиной вызывал раздражение и неимоверную злость на то, что мне вообще приходится сталкиваться с подобным. У Андромеды, к слову, уже тогда родилась дочь, ранее об этом любезно сообщила одна знакомая в письме, которое я выкинула сразу после прочтения.
Люциус стал все чаще пропадать подолгу, я не желала слышать его витиеватые объяснения, в которых правды было — хорошо если четверть. Моя интуиция тут играла со мной же злую шутку. Он что-то скрывал от меня, я — от него. У таких людей как мы заслужить настоящее доверия непросто, даже если вы едите за одним столом и спите в одной постели. Оно проверяется годами. Но меня беспокоило собственное нарастающее неравнодушие.
Примерно в то время меня все чаще замечали в компании особы, о которой в Лондоне уже тогда ходило, пожалуй, слишком много слухов. Ирэн Шафик. Если кого-то я и могу назвать подругой, пусть и заклятой, то несомненно ее. Я не раз замечала, как похоже складывались наши жизни. Мы были одного возраста, обе из семей со своей историей, обе были слишком индивидуальны, чтобы изображать из себя восковые статуи. Еще в Хогвартсе мы мечтали о будущем. Я все больше увлекалась изучением растительных компонентов ядов и сывороток (увлечение зародилось с пятого курса Хогвартса из-за сложности приготовления таких зелий), а она — растениями, не то чтобы вполне законными. Ей единственной я хотела верить как себе, ведь ни разу она меня не подводила. Казалось, она лучшая замена утерянной недавно сестре. Но спустя некоторое время нас прочно свяжет общая кровавая тайна. Ирэн довольно быстро вышла замуж, раньше меня. Она делилась со мной всем, даже теми подробностями жизни. о которых я не просила. Сейчас я жалею о том, что тогда поддалась на ее уговоры и лживые слезы. Останься я тогда дома, мне не пришлось бы на утро тайком прокрадываться через заднюю дверь и смывать чужую кровь со своей мантии. Только убегая из чужого дома с залитой кровью столовой, запоздало вспомнила о том, что флакон изготовленного мной яда и мое короткое письмо так и остались в руках "подруги". Меня переиграли. И у меня не было уверенности в том, что задумала моя подруга и как она решит разыграть свои карты. А главное - зачем. Недомолвки Люциуса на фоне моего возросшего тотального недоверия ко всему моему окружению становились еще более очевидными для меня, как и мои - для него. Вскоре мне пришлось рассказать ему обо всем. Принимала горькое поражение в том, что вряд ли смогу справиться со всем сама, если на порог заявятся хит-визарды. Тогда я была еще молода и куда более наивна в своем желании доказать свою независимость. Независимых людей не существует.  Тогда же и узнала, что война уже целый год как вошла в мой защищенный мир. И клеймо этой войны горело на левом предплечье Люциуса. Мы доверили друг другу самые потаенные скелеты своих шкафов, и эти скелеты могли запросто разрушить всю нашу жизнь.
Люциус просил не беспокоиться. Мне хотелось смеяться, смеяться, как безумной. О каких, к гоблину, детях еще пишет мне бабушка.
Но судьба — та еще интриганка. Я часто заходила к целителю, жалуясь на головную боль и недомогание на нервной почве, но в тот раз помощник целителя вернулся с ужасающе приторной улыбкой и сообщил, что я беременна. Прескверная шутка оказалась вовсе не шуткой. Стоит ли говорить, что улыбка тут же сползла с лица молодого целителя, как только увидел мое лицо. Едкий вопрос о его чудодейственной сыворотке, которая якобы предупреждает беременность повис в воздухе. Ребенок в этом хаосе. Ребенок в пылу настоящей войны. Я была не готова. 
Долгое время я не решалась сказать мужу о своем положении. Потому что непременно скатилась бы в скандал, в котором винила бы его во всех грехах. В моей голове проносились сотни разных жутких исходов: я одна с маленьким ребенком на руках; все раскрылось и нас обоих закидывают камнями те, чьи близкие погибли в войне; наш ребенок погибает и еще десятки подобный картин. Но мне ничего не оставалось, кроме как принять это. Разумеется, у нас был план на случай поражения, каким бы маловероятным оно не выглядело тогда. Благотворительность, связи, участие в помощи семьям погибшим - я играла свою роль правильно. Сиротский приют я официально организовала в помощь детям волшебников, оставшимся без родителей. Общество тепло восприняло эту инициативу. А мои слезы от жалости к бедным детишкам в интервью журналистке если кто и счел фальшивыми, то голоса не подал.
Люциус держал данное мне слово. Он возвращался живым. И никакие авроры не шастали по моему дому. Постепенно я в самом деле смирилась с положением вещей. Научилась иногда наступать на горло собственной гордыни и не сыпала соль на раны.
А 5 июня 1980 года родился мальчик, которого я, следую старинной традиции Блэков, назвала Драко. Сына я любила безмерно. Он был моим долгожданным, хотя в первое время я это и отрицала, и от того более трепетным было мое к нему отношение. Глядя на мирно спящего в колыбели Драко мы с Люциусом отчетливо понимали — нам есть, что терять.

chapter six


— Когда даёшь себя приручить, потом случается и плакать.

Темный Лорд пал. Я бросилась к своему медальону, чья цепь больно впилась в мою ладонь. Кровь к крови. Я звала ее десятки раз, но она не пришла. Откажись от него, Белла — шептала я в темноте, стоя напротив раскрытого окна. Выбери себя, выбери свою жизнь.
Но она выбрала Его. Со страниц Пророка на меня смотрела Беллатрикс, закованная в цепи. Я не могла ничего сделать, Белла сама созналась в верности Лорду, да еще и поймали ее на месте преступления. До того момента я не до конца понимала степень ее преданности его идеям и ему лично. Я хотела думать, что все не так. Я отчетливо помню свой крик, подобный мычанию, сквозь прижатую ко рту ладонь, когда мою сестру выводили из зала суда.
Люциусу удалось ускользнуть от прямых обвинений в сотрудничестве с Пожирателями, а мне удалось укрепить наше положение, с помощью благотворительности и того самого сиротского приюта. Большие деньги, отданные слабым и обездоленным, всегда успокаивают общественность, а некоторых заставляет усомниться в своих обвинениях. Это малая плата за то, чтобы открыто появляться в Министерстве Магии и приглашать нового Министра Магии на званный ужин. Это малая плата за то, чтобы избежать учести моей любимой сестры.
Прошло несколько спокойных лет. Драко учился в Хогвартсе, я финансово поддерживала общество зельеваров и присутствовала на некоторых общих встречах, выуживая интересные мне детали их работы. После исчезновения Темного Лорда я почти привыкла к размеренной жизни без особых потрясений. Но тот день летом 1994-го года я не забуду. Не забуду, как Люциус почувствовал жжение в предплечье, отдернул рукав, и мы увидели проступающую Темную метку. ЕГО метку. Муж немедленно трансгрессировал, а я медленно опустилась в кресло и считала минуты. Я уже знала, что Темный Лорд вернулся. Но радости от осознания этого я не испытывала. Азкабан немало потрепал сестру. Она очень изменилась, но я всегда принимала ее такой, какая она есть. Мы узнавали друга друга заново. И не то чтобы мне нравилось то, что я видела.
Летом 1995-го года Люциус был схвачен во время своей миссии в Министерстве. Все средства массовой информации трубили о том, что Люциус Малфой схвачен и посажен в Азкабан. Остались только я и сын. И хотя я пробовала поговорить с влиятельными знакомыми, некоторые из которых были гостями в нашем доме, мне не удалось помочь мужу. Слишком явными и неопровержимыми были доказательства его вины. Мне оставалось только ждать и надеяться. Но казалось, судьба проверяет меня на прочность. Как будто бы в отместку Люциусу за проваленную операцию, Темный Лорд "награждает" темной меткой и Драко. Мне хотелось, чтобы все это оказалось дурным сном. Белла же была горда за племянника. Но я понимала, что грозит моему сыну. Когда шла по залитому дождем темному переулку к месту под названием "Паучий тупик", понимала, что стоит на кону. И лишь один человек в тот момент мог мне помочь. Северус Снейп. Продуманная спонтанность, в которую поверила даже я сама. Сестра, пытающаяся отговорить меня от это безумства. Знала, что она не отпустит меня одну. Я готова была сыграть сцену отчаяния, зажеванной гордости, чтобы Северус согласился выполнить задание Темного Лорда за моего сына. Белла сыграла свою роль, а мне ничуть не стыдно использовать родную сестру. Северус дал мне обещание, дал Непреложный Обет. Ожидал ли он, что я попрошу выполнить задание самому? Нет - я поняла это по дрогнувшей руке, но тем крепче цеплялась за нее. Северус должен стать щитом Драко. Только так. И все же опасаясь, что Северус не решится убить этого человека, с которым провел так много времени, я не могла успокоиться и полностью довериться этому "щиту".
Один из сирот, которому помог мой фонд, жил в Хогсмиде и всегда был в курсе Хогвартских дел. От него узнала, что фамилия владельца одного из кабаков - Дамблдор. Неужели брат? У Шайверветча я купила две полные емкости оборотного зелья, тот слегка приподнял брови, молча удивляясь тому, что на этот раз я пришла не за очередным ядовитым компонентом. Обращаясь в разные личины (волосы добывал тот самый сирота),  я много времени проводила в Кабаньей голове, внимательно следя за человеком, который был братом Альбуса Дамблдора. Искала лазейки, слабые места, ждала когда же сам Альбус появится. Иногда в покрытое пылью окно я видела сына, идущего в сторону паба или какого-то магазина. Такого собранного, напряженного, будто каждый миг он балансирует на грани. Но зимой мой план провалился, не успев дать мне ни шанса. Будь проклят Альбус Дамблдор.
Северус сдержал свое слово — Дамблдор погиб от его руки. Через некоторое время Темный Лорд освободил своих сторонников из Азкабана, и Люциус вернулся домой. Азкабан не прошел для него бесследно — это было заметно невооруженным взглядом. Ничего не вернулось в норму. Чертовой нормы больше не существовало.
Из моего дома сделали Штаб-квартиру Пожирателей Смерти, с этим мне тоже пришлось свыкнуться, вернее сделать вид. Я терпела грубость и невежество. Держала спину прямо, когда на столе, за которым сидела, змея извивалась над трупом преподавательницы маггловедения. Я держала мысли под тяжелыми барьерами, опасаясь быть обвиненной в недостаточной преданности. Мягко успокаивала порывы мужа и сына, оценивая ситуации на два шага вперед, уверенная, что главная партия еще не сыграна. Рано или поздно появится тот, на кого можно сделать ставку. На мальчика, которого так боялся Темный Лорд? Он застилал глаза сторонником своей бравадой, топил их в страхе. Но я видела, как дрожат от нетерпения его пальцы, как сбивается дыхание. Кто еще будет так рьяно тратить ресурсы на мальчишку, пусть и чрезвычайно живучего. И я вовсе не боялась делать такой вывод для себя, так как никогда не была предана Темному Лорду. Гори оно все синим пламенем. Уголки моих губ дрожали, сдерживая улыбку, когда я почувствовала на руке дыхание его врага. И совсем не того, о котором думала изначально.
Победа, поражение — для меня это пустые звуки. Я не относила себя к проигравшим, потому что я, мой муж и сын остались живы. Но и в победителям я себя тоже не относила — в глазах других мы были сторонниками Темного Лорда, Люциус был заперт в Азкабане. Да и жить приходилось с оглядкой первые годы - пятно на репутации было не смыть так просто, как в первой магической войне, сколько золота не отдай. Нужно было все начинать заново.

chapter seven

— Тогда суди сам себя, – сказал король.

Два года спустя я получила письмо, содержание которого изменило все. Оно сулило возвращение Люциуса, а также восстановление того неосязаемого, что было утрачено, казалось, безвозвратно - положения и репутации. Но этому была назначена своя цена. Как-то в школе я услышала одну маггловскую сказку про русалочку, отдавшую свой голос за возможность иметь ноги и встретиться с о спасенным ею человеком. Всю жизнь я считала, что отдавать свой голос было глупо. На что ей ноги, причиняющие боль, если и слова вымолвить нельзя, неудивительно что принц отдал предпочтение не ей. Глупая русалка и совсем невыгодная сделка с самого начала. Никогда не думала, что окажусь на подомном месте и всерьез буду обдумывать перспективу отдать в чужие руки свои воспоминания. Если это позволит собрать по кусочкам мою семью - пальцы напряженно скручивали тонкий лист пергамента с печатью в правом углу. Драко наотрез отказался участвовать в этом. И не мне было обвинять его в эгоизме, радости от того, что мои воспитания отберут и неизвестно кто будет иметь к ним доступ - радости не прибавляла. И уходя после тяжелого разговора с сыном, я лишь напомнила, что мы сможем вернуть его отца. Мне не хотелось давить на сына, но именно это я и делала.
Некоторые записи о времени соседства с Пожирателями смерти были отражены в моем дневнике намеками, пространными сравнениями имеющими эмоциональное значение для меня одной на случай, если когда-нибудь дневник окажется не в тех руках. В то время приходилось думать об осторожности даже в собственной комнате. Но после падения Лорда я так к нему и не прикоснулась, пережёвывая эмоции за закрытыми дверьми пустой комнаты, не в силах выдавить из себя и слова о волнующем - ни вербально, ни письменно.
После модификации памяти прошлые события никак не отзывались в воспоминаниях, лишь иногда неясные образы приходили во снах и тут же забывались, стоило открыть глаза. Я счастливо улыбалась в объектив камеры, стоя между мужем и сыном. А затем частенько натыкалась на эту фотографию в Больнице св Мунго, в Министерстве, и старалась отвести взгляд. По непонятной причине меня коробило от своей же улыбки.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО
—Мастер ядов и противоядий. Достигла личных успехов в авторских ядах. Способности держатся в секрете.
—Очень высокого о себе мнения;
—Верна своей семье, своим корням;
—Все политические взгляды меркнут по сравнению с сохранением положения и единства семьи. Мысль о превосходстве чистокровных волшебников ей приятна, и оттого снобистское представления тех, кто звали себя Пожирателями Смерти, о будущем, где каждый займет подобающее ему статусу место, она даже отчасти поддерживала, но весьма осторожно;
—Редко бывает искренна до самого конца, не доверяет людям после предательства Ирэн;
—Больше всего ценит в людях харизматичность;
—Считает, что самое главное в общении с людьми — понять мотивацию человека, найти больные точки, слабости;
—Вспыльчива, но умеет сдерживаться на публике;
—Убийства сторонних людей ее не смущают, но излишнюю жестокость не любит;
—Тщательно обдумывает свои поступки и действия;
—Умеет произвести хорошее впечатление;
—Увлекается многим, но изучив основы, переходит к следующему направлению;
—Любит классический английский чай;
—Ненавидит сладкое;
—Упряма, но дальновидна;
—Чувствует себя не в своей тарелке, когда долго находится одна, старается выйти в людное место или хотя бы на воздух;
—Любит украшения и драгоценные камни;
—Ирония — ее вечный спутник;
—Натуральная эгоистка, но многое прощает своим близким и только ради них готова пойти ради них на определенные жертвы (если повезет);
—Играет на фортепиано, когда хочет привести мысли и чувства в порядок, по играющей мелодии можно узнать больше, чем с ее слов;
—Не раз использовала шантаж для достижения своих целей в карьере;
—Ведет особый дневник, который хранит в своей шкатулке, подаренной матерью;
—Боится многих вещей, но считает, что встретит их с гордо поднятой головой;
—Разбирается в политике и прекрасно разбирается в людях, умеет выуживать информацию;
—Профессор Слагхорн был отличным учителем, и Нарцисса последовала его примеру — помогает сиротам, и некоторым из них дает билет в лучшее будущее;
—Не любит выбирать. Из двух прекрасных платьев она купит оба. Стремится усидеть на двух стульях как можно дольше, прежде чем сделать выбор;
—Разговаривает во сне, после эмоциональных потрясений часто ее сон становится беспокойным, обрывистым;
—Тестировала свои яды и сыворотки на мышах перед тем, как применять к людям;
—Принимала некоторые ядовитые компоненты сама - иногда случайно, иногда намеренно. Из-за это накопились проблемы со здоровьем (одно из них - плохая свертываемость крови).

особенные предметы и животные:
— волшебная палочка: каштан и сердечная жила дракона, 12 дюймов, жесткая.
— большая шкатулка, только владелец или прямой родственник по крови может открыть магический замок, уколов палец о тоненькую иглу на крышке шкатулки (свадебный подарок от матери, сказавшей, что у каждой женщины должны быть секреты);
— магические длинные (выше локтя) перчатки, которые защищают от уколов шипами и иных вредоносных воздействий (используются при ухаживании за растениями).
— связующий с Беллатрикс медальон на магии крови (он вибрирует, когда сестры зовут друг друга), утерян после 1981-го;
— домашние питомцы: белая ангорская кошка Клео и серая сова Ирида;

ПЛАНЫ НА ИГРУ
Люблю детективы, интриги и политичку, могу поучаствовать в некоторых вариациях экшна, если это будет уместно для персонажа. Интересно обыграть ветку с модификацией памяти. И поиграть с семьей, конечно же)

Отредактировано Narcissa Malfoy (2022-03-24 02:08:26)