DAPHNE MARLENE GREENGRASS, PB
ДАФНА МАРЛЕН ГРИНГРАСС
15.06.1980, слизерин'98, секретарь визенгамота
ЛОЯЛЬНОСТЬ
министерство магии, пока то внушает ей лучшую жизнь. кто знает, во что это обернётся потом.
ИНФОРМАЦИЯ О ПЕРСОНАЖЕ
[indent] упрямая девочка дафна всегда з н а л а, чего хочет.
[indent] [indent] правильная девочка дафна всегда с л у ш а л а взрослых.
[indent] [indent] [indent] коварная девочка дафна всегда с т р е м и л а с ь быть лучшей.
[indent] [indent] [indent] [indent] девочка, которая н е н а в и д и т больно падать.
[indent] паршиво осознавать, что «идеальный» мир, которым ты жил практически всю свою сознательную жизнь, вовсе не тот, каким кажется. семья, друзья, всё, что тебя окружало — ироничный спектакль.
[indent] паршиво осознавать, что твой «идеальный» хрустальный дворец разлетелся вдребезги на мелкие осколки. все, кому ты когда-то доверял, обманули, предали и оставили под руинами.
[indent] первенец, старшая дочь, сестра. дафну воспитывали так, чтобы астория смотрела на неё как на достойный пример. поэтому от неё зависело буквально всё: слова, поступки, убеждения. вплоть до осанки, за которой рьяно следила мать. и всё же дафна всегда была папиной дочерью, о чём говорят её прямолинейность и холодный ум. от неё всегда что-то требовали, чего-то ожидали. для дафны никогда не было ничего важнее родительского одобрения, а самым кошмарным сном — разочарование. ей всё чаще напоминают о чистоте крови, важности династических интересов. в светском обществе нужно вести себя подобающе. она должна быть лучшей, должна хорошо учиться, должна правильно разговаривать, должна контролировать свои эмоции. и много всего должна.
[indent] она молчит, когда на пороге семейного поместья гринграссов появляется чета ноттов. всё было оговорено уже очень давно. планы родителей казались смешной шуткой. шутка обратившаяся в само собой разумеющееся, стирающее какие-либо ещё варианты развития событий. мысль будущего брака становится привычной, а к концу обучения — разрушительной.
[indent] дафна молчит, когда слышит родительский яростный шёпот за дверью. она бы могла помнить тот жаркий августовский день. до отъезда в школу оставалось всего пару недель. в тот день отец вернулся из министерства напуганным и подавленным, не обнял привычно дочерей и в спешке поднялся в свой кабинет. она слышала за закрытой дверью что-то про тёмного лорда, про чистоту крови и обязанности их фамилии. про гарантии и будущее. про страх. про неё и асторию. дафна могла бы помнить слёзы матери, которые она в спешке смахивала, чтобы дочери не задавали вопросов. но всё было как на ладони. всё было понятно без слов. родители боялись. боялись за будущее, но в первую очередь за дочерей.
[indent] в их семье никогда не было принято обсуждать чистоту крови, родители не внушали жестоких намерений. тем не менее, как и не принято связываться с магглами или теми, чья кровь считается грязной. видимость лояльности и репутация. чета гринграссов скорее занимала холодный нейтралитет до тех пор, пока это не касалось их. дафна молчит, когда кто-то из слизерина бросает ядовитый смешок и обсуждает грязнокровок, даже ухмыльнётся чуднОй фразе, но уходит от любых обсуждений «мессии». дафна кажется слишком взрослой, слишком правильной среди всего этого змеиного молодняка. гринграсс выше всего этого. высокомерно выше.
[indent] дафна оберегает асторию, не хочет, чтобы та связывалась с окружением, которое может на неё пагубно повлиять. ответственность, о которой дафна не просила, но которую получила со дня рождения младшей сестры.
[indent] старшей гринграсс хорошо знакомо, что такое просыпаться среди ночи без возможности вдохнуть полной грудью. холодная испарина и кошмары стали привычной частью её жизни. всё будет хорошо. всё наладится — самовнушение не работало, а память успела запечатлеть всё то, во что превратился её «идеальный» мир. из подземелья они вышли к трупам тех, кого когда-то знали. к тем, чьи руки оказались залиты кровью. хотелось забыть. хотелось стряхнуть с себя всё то мерзкое, чем теперь были очернены такие, как она.
[indent] виновна — приговор. она видела это в их взглядах, не смотря на все старания быть обходительными и дружелюбными. или это то, что хотела видеть сама дафна. потому что это — было её наказание, с которым она не справилась. значит... не такая уж и идеальная дочь своих родителей?
[indent] не хотелось думать о том, что сделали родители, сколько бы не уверяли в своей непричастности к деяниям того, кого_нельзя_называть. лишь чудом кадмусу гринграссу удаётся доказать свою невиновность и вернуться в дом, сохранив и честь, и состояние. клянётся вложиться в благотворительность и помочь семьям пострадавших. во искупление грехов откупится. повезло, просто потому что кадмус до последнего тянул и не принимал участия в том, к чему один за другим примыкало всё его окружение. кадмусу повезло, просто потому что его имя не светилось нигде.
[indent] ей кажется, что её предали. предали те, кто дал эту жизнь и научил жить именно так, никак иначе. осознание причастности ко всему душит кошмарами почти каждую ночь. ей кажется, что она сходит с ума. приходится заново учиться жить, вводить в привычку крепкие снотворные зелья. значит, можно жить дальше?
[indent] папина дочь идёт по его стопам, потому что знает, что должна. дафне не приходится выбирать. отец уверен, что старшей дочери место в министерстве по определению. ему нужны перспективы и всё те же гарантии во благо. но не напоминает про перспективы, когда снова возникает вопрос о браке. уж точно не с тем, кто успел вовлечь свою фамилию в такие мерзкие дела. кадмус гринграсс слишком заинтересован в чистой репутации.
[indent] сны всё чаще сопровождаются истериками. бессонница кажется единственным спасением. всё чаще дафна проходит мимо автомата с зельем трансреальности в атриуме. что-то необычное, пугающее, но по заверениям стирателей памяти, может ей помочь. дафна носит тюбик собой ещё несколько дней, прежде чем решится. решается, но гораздо позже родителей, прибегнувшие к модификации памяти.
[indent] она устала. устала от бессонных ночей и собственных истерик. устала волочить ту ношу, которой её наградили родители.
[indent] дафна гринграсс всё та же идеальная дочь, стремившаяся к успеху и достижениям любой ценой. иного в её голове, всё с так же идеально уложенными светлыми локонами волос, не существует.
[indent] но там всё ещё существует её хрустальный дворец. целый и невредимый.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
боггарт: отец, обвиняющий её в ничтожности
палочка: 11,5 дюймов, твёрдая, чешую змеи, тростник
есть чёрная кошка британской породы по кличке бастет.
ПЛАНЫ НА ИГРУ
возможно очнуться и поменять свои приоритеты.
Мутно, как-будто совсем далеко, слышался знакомый мотив, вытягивающий сознание из омута сна. Звук становится всё громче и громче, до того самого момента, пока разум окончательно не вынырнул из тумана, и вот уже слышался отчётливо с правой стороны, практически у самого уха. Наконец, пока ещё в полудрёме, Марлена понимает, что это мобильный. Какое-то время ей ещё удавалось упорно его игнорировать, перевернувшись на другой бок, зарывшись поглубже под одеяло, но назойливый звон не прекращался, вынуждая вытянуть руку к тумбочке и, не открывая глаз, нащупать телефон.
— Алло... — Хриплым сонным голосом она заговорила в трубку. Если это Марко, то сейчас она выскажет ему всё, что думает о нём. Она ещё вчера сказала, что не возьмётся за эту работу.
— Доброго утра. Мисс Наполи? — послышался незнакомый мужской голос. По крайней мере, потирая кое-как открывшиеся глаза, Марлена не могла признать в нём кого-то знакомого. — Я Еписком Лоренцо Ринарио. Ваш друг рассказывал вам обо мне.
Друг это, конечно, громко сказано. С образом жизни Марлены, друзей у неё нет вовсе. С Марко они несколько лет уже слаженно работали. Марко много понимал в искусстве. Он искал ей клиентов, договаривался о сделке, а Марлена выполняла работу. Впрочем, имя человека по ту сторону трубки, она припоминала, смутно, но ещё на «епископе» она уже всё поняла.
— Да... Я... Помню. Простите, но сейчас только... — Девушка обернулась к тумбочке. Ярко зелёные цифры будильника говорили о том, что сейчас ровно 6:20 утра. Кто вообще звонит в такую рань? Рекламная вывеска за окном в полумраке по прежнему раздражающе мигала. — Сейчас слишком рано.
— Я понимаю, прошу меня извинить, за то, что я разбудил вас, но этот вопрос очень срочный и не терпит отлагательства. Марко говорил вам о фреске, но вы отказались с ней работать. Мисс Наполи, я заплачу сумму больше указанной. Поймите, эта фреска очень важна для церкви.
Марлена вздохнула. Епископ ещё некоторое время красивыми словами описывал ей всю ситуацию, что сроки поджимают, никто не берётся за столь тонкую работу. Сама не понимая как, но Марлена согласилась, наверное, просто желая скорее отделаться от господина Ринарио. Потому что просто устала, что центр всего мира последние несколько дней сводился на этой треклятой фреске. Марко, конечно же, будет счастлив, изрядно потрепав нервы за последние дни. Он знал, что Марлена не работает с церковным антиквариатом, но всё равно упорно продолжал приводить кучу причин, почему её принципы не обоснованы, и что эта фреска даже не является иконой.
В девять часов она уже сидела в машине такси, загруженной необходимыми для её работы инструментами. По окну била мелкая морось, а серое небо говорило о том, что солнца сегодня не предвещается.
Всю дорогу она пыталась понять, почему эта фреска так важна, от чего такая спешка. Странно, что ещё какое-то время назад, она находилась в Станца делла Сеньятура, и вот некий епископ Ринарио озабочен скорой реставрацией. Впрочем, её не должно это волновать, но и особого удовольствия от работы она вряд ли получит, ей совсем не хотелось заниматься этим. Это неспокойное ощущение тревожило с самого момента, как она её увидела на фото, которое несколько дней назад ей прислал Марко. Тревожное ощущение доносилось из самой глубины, напоминая ей о матери. По пути Марлена ещё раз взглянула на фото. Было в этой фреске что-то, чего она не могла объяснить, приковывающее её взгляд и в то же время отторгающее своей мерзостью.
///Грехопадение.
Когда-то человек мог ступать по райским садам и наслаждаться любовью Бога, пока собственными руками не обманул доверие своего создателя. Ева вкусила запретный плод с Древа Познания, на этом бессмертие людей закончилось. Яркий пример того, как легко человеческое сознание поддаётся соблазнам. Ей хорошо знакома эта история, мама множество раз напоминала о ней. Всю жизнь мать старательно оберегала Марлену от любых помыслов, которые могли бы подтолкнуть её на греховный путь. Она думала, что оберегает, Марлена же сейчас вспоминает об этом исключительно с мерзким холодком. Это стало тем, что решило её судьбу, вселило страх к доверию и неуверенность в себе. Она не носит короткие юбки, не красится и практически не использует духи, потому что мама внушила ей, что так выглядят шлюхи, от них воняет грехом. За этим следовали очередные синяки.
Перед ней стояла эта фреска, внушительная по своим размерам, но в то же время лишь малая часть всего того, о чём на ней изображено. Марлена обошла вдоль изображения, всматриваясь в каждую мелкую деталь, которую ей предстояло очистить и восстановить. Хрупкие пальцы позволяли себе легонько касаться поверхности вдоль силуэтов Адама и Евы. Что-то из самой глубины дёргало по струнам и заставляло отдёргивать руку всякий раз. Не то в просторном зале церкви действительно было так холодно, не то по её коже пробегал холодок.
Хотелось как можно скорее выйти отсюда, как будто ей действительно здесь не место. На долю секунды ей показалось, что взгляд Евы обратился к ней, полный осуждения. Марлена отдёрнула руку, закрыла глаза и снова посмотрела на изображение. Ничего подобного, что ей показалось секундой ранее уже не было. Вот почему ей так не хотелось соглашаться на эту сделку.
Марко заплатит ей больше, чем должен.
Работы предстоит немало, фреску несколько веков никто практически не трогал, о чём говорит въевшаяся пыль и отсутствие элементов. Епископ Ринарио говорил ей о том, что работу нужно закончить как можно скорее, но как справиться с таким фронтом работ в сжатые сроки, Марлена не имела никакого понятия. Впрочем, торопиться особо она не собиралась, поскольку спешка в её работе могла обернуться не самыми лучшими последствиями. Наполи потерялась в моменте, как обычно и происходит. С головой ушла в работу, не ощущая холода, но это чувство время от времени будто взывало к ней из недр до боли знакомым голосом.
Тем голосом, который она услышала буквально за своей спиной.
Тем горячим еле ощутимым касанием. Её будто пронзило лёгким зарядом тока в самый затылок. Марлена вздрагивает, чуть не обронив кисть из своих рук. Отойдя в сторону, она оборачивается к тому, кто бесцеремонно выдернул её в реальность.
— Что, простите? — хрипловато она спрашивает у него. Хоть Марлена и слышала его, но не понимала его слов. Этот голос... Лицо... Она видела его уже когда-то? Марлена подозрительно окидывает мужчину взглядом. Нет, имени его она не знала и вспомнить не могла, и едва ли они вообще были знакомы. — То, о чём Вы говорите принято считать ересью.
Марлена ещё некоторое время растерянно смотрела на молодого человека, после чего вернула своё внимание к изображению за своей спиной.
— И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. — Монотонно она повторила слова, которые когда-то отлично запомнила. — И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа. — Её тонкая рука аккуратно провела кистью вдоль волос Евы, после чего замерла в невесомом положении. — Всем известно, что Ева была создана из ребра Адама и являлась его женой. Ни о чём другом Библия не говорит. — Марлена говорила эти заученные слова без ноты эмоций, какие слышала ранее от матери и от святого отца в церкви, которую они посещали каждое воскресенье. Слова, которые слышала всю свою жизнь.
— Мою?... — она обернулась к нему, рассчитывая на то, что ослышалась. — Все мы их дети, не так ли?
Отредактировано Daphne Greengrass (2022-03-08 22:14:14)
